"Я начал понимать, что чувствуют женщины, когда им что-то угрожает"

Год назад, 21 сентября 2022 года, российские власти объявили о начале "частичной" мобилизации. При этом смысл "частичности" так и остался неясным. Понятно было только одно: "загребут" не всех военнообязанных, но в опасности – каждый.

В следующие недели Россию покинули десятки тысяч мужчин призывного возраста. А многие из оставшихся приняли меры, чтобы избежать получения повестки: срочно переехали, сменили номер телефона, ушли из соцсетей. Памятки о том, как правильно "бегать от военкомата", опубликовали сразу несколько независимых НКО и масс-медиа, осенью 2022 года начала свою работу служба "Идите лесом", помогающая призывникам избежать мобилизации.

В годовщину начала "частичной" мобилизации oDR поговорил с мужчинами, уже год живущими под дамокловым мечом: как изменился их круг общения, какие меры предосторожности стали для них нормой, какие решения пришлось принять? Найти собеседников для этого материала было непросто: выражать мысли и эмоции стало настолько небезопасно, что ни с кем, кроме самого близкого круга, многие люди тему войны не обсуждают в принципе. Те, кто готов был поделиться своими мыслями, попросили скрыть их местонахождение и полностью анонимизировать их истории.

Мы благодарны нашим собеседникам, согласившимся пойти на риск, и публикуем их рассказы от первого лица под псевдонимами и с минимальными правками и сокращениями.

Петр, 44 года, самозанятый, строитель

Я давно живу не по прописке. Это решение не было связано с войной, но когда 21 сентября в прошлом году объявили о мобилизации, я подумал, что если придет повестка по адресу прописки, то мне придется уезжать. Я стал откладывать деньги, чтобы, если что, потом продержаться в каком-то другом месте. Хорошо помню, что в тот день, когда объявили мобилизацию, я начал понимать, что должны чувствовать женщины, когда их безопасности что-то угрожает. Это было новое для меня и странное чувство.

За последний год у меня было много стресса. Я понимаю, что в любой момент может сложиться такая ситуация, в которой мне надо будет мгновенно сорваться и уехать. Главный вопрос: "А успею ли я выбраться?". Не могу сказать, что пристально слежу за новостями и каждый день их мониторю, но в начале этого лета был момент, когда я отказался от всех поездок, потому что ожидал контрнаступления украинских военных, и часть моей семьи могла оказаться под угрозой. Я читаю буквально несколько каналов в Телеграмме, но не могу сказать, что ориентируюсь на них при принятии решений.

"В любой момент может сложиться такая ситуация, в которой мне надо будет мгновенно сорваться и уехать"

Уже год стараюсь не контактировать с любыми государственными органами. Я не плачу налоги и никак не заявляю о том, где я последний год работаю. Работы стало меньше, хотя и не критично.

Хотел сделать загранпаспорт, но пока решил оставить эту идею, потому что я не стою на воинском учете и не хочу там отмечаться. П Призванных по мобилизации среди моих знакомых нет. Ощущения с прошлого года не менялись, я до сих пор боюсь, что придет повестка, ожидаю, что будет новая волна мобилизации. Но не думаю, что будут хватать на улицах.

Никаких проблем с близким кругом общения нет: общаюсь как раньше, хожу в те же бары и ни с кем не в ссоре. С людьми не из близкого круга общения не поднимаю вопросы о войне. Если обсуждения невозможно избежать, то обязательно узнаю сначала, что думает человек, но если не доверяю ему, не высказываю своего мнения на эту тему. Моя позиция осталась такой же, как была с самого начала: война не нужна.

Меня шокировала история моего бывшего коллеги, он сам записался в ЧВК и находится на войне до сих пор в этом формировании. Он рассказывал мне, что когда к ним присылают бывших заключенных на линию фронта, они убивают животных, насилуют женщин.

Андрей, 36 лет, частный предприниматель

В момент объявления мобилизации – год назад – я был в России, а моя жена была в другой стране в поездке. Мои первые мысли были, конечно, о том, что надо срочно уезжать. К тому же так вышло, что уже 24 сентября с повесткой пришли домой к моему брату. Мы с ним одинаковой степени годности "В", но он уже два месяца как уехал из страны к этому моменту. В первые месяцы я ходил со всеми своими документами, включая военный билет. Сразу на несколько лет вперед сделал генеральную доверенность на многих моих родных.

Мы изначально решили, что надо переехать всей семьей, и занялись оформлением документов, но оказалось, что с двумя маленькими детьми уехать довольно сложно. Я вернулся через пару месяцев в Россию и остался в своем родном городе. Пока не вижу возможности жить за границей всей семьей.

К весне этого года мне показалось, что стало спокойнее, но при этом не могу сказать, что стало безопасно окончательно. Мы всей семьей уже сменили гражданство, и я поэтому решил, что, возможно, всегда смогу сбежать. Да и в целом, когда ты ежедневного чего-то сильно боишься, то в итоге привыкаешь и учишься уже абстрагироваться от этого страха. За этот год у нас вся семья уже привыкла к такой ситуации.

На меня новостная повестка влияла, я следил за украинским контрнаступлением, но пока ничего, что мне кажется опасным, не происходит.

С 1 сентября этого года я поступил в колледж в своем городе на очное отделение. Я подумал, что данные студентов-очников отправляют в военкомат, и шанс их призыва минимален. Сейчас учусь.

Когда я подавал документы, то из некоторых колледжей мне звонили и уточняли: зачем я пришел учиться в таком возрасте? Я старше обычного студента лет на 15. Я не скрывал от них своего намерения получить отсрочку. И почти все, с кем я говорил, отнеслись ко мне с пониманием и поддержкой.

"Уже год стараюсь не контактировать с любыми государственными органами"

В начале войны по общению в моем кругу казалось, что все против, а сейчас, спустя полтора года, появилось ощущение, что многие за. Конечно, с незнакомыми людьми я тему войны не затрагиваю. Я считаю, что медленно произошла нормализация войны. Мое отношение к войне не поменялось: я против нее, но повлиять на ее прекращение никак не могу.

С кем-то пришлось перестать общаться, у меня был школьный приятель, с которым я просто редко общался в последние годы. Но иногда виделся с его отцом и поддерживал приятельский контакт. В начале войны я решил сделать перекличку и спросить что и как, он мне ответил, что за войну и прислал сообщение с "Z". С тех пор я с ним не общался.

Василий, 33 года, педагог государственного учреждения

Хорошо помню день, когда объявили мобилизацию. Утром у спортивного журналиста, на которого я подписан в Телеграмме, прочитал пост "Он сошел с ума". Зашел в новости и увидел: объявили мобилизацию. Я ехал на работу и понимал, что мне еще сегодня придется объяснять происходящее ученикам.Было ясно, что они точно захотят это обсуждать.

Параллельно и у меня, и у моей жены – она работала в государственном СМИ – началась паника. Мы сразу стали думать о вариантах отъезда, но и ее и моя профессия связана с русским языком. Я понял, что не смогу конкурировать на международном рынке и не смогу реализоваться. Позднее я подумал, что меня от срочного призыва спасает то, что я получаю высшее образование и учусь на бюджете.

Коллеги, с которыми я тогда работал, вели себя тоже очень по-разному. Одному жена просто собрала чемодан в дорогу, и он даже не оформляя отпуск или увольнение, уехал в Казахстан. Таких случаев в нашем городе было много – мужчины просто внезапно не выходили на работу.

"Таких случаев в нашем городе было много – мужчины просто внезапно не выходили на работу"

После начала мобилизации мы с коллегами постепенно просто перестали разговаривать на тему войны. Я всерьез стал опасаться доноса. Мне надо было постоянно подбирать слова и очень осторожно высказываться – и перед учениками, и с коллегами-педагогами. Мне хотелось в какой-то момент уволиться. Кроме того, между учениками стало возникать много конфликтов из-за разных позиций по войне. Драки на занятиях стали происходить чаще. Я не был готов к таким обстоятельствам.

Сейчас замечаю, что в среде педагогов, с которыми я общаюсь, темы, связанные с войной, и акцент на нее ушли на второй план. Вижу, что если года полтора назад были чаще слышны фразы некой поддержки происходящего, то сейчас все больше настроены в духе "скорее бы все это закончилось".

Я понимаю, что в моей профессии любые мои высказывания фиксируются. Приходится учитывать и то, что в образование ввели некий воспитательный элемент, и его невозможно игнорировать полностью. В начале войны меня шокировали те коллеги, которые писали о том, что "началась война за детей", нам надо вместо программы учебной рассказывать о некой "правильной позиции". А те, кто не разделяет эту точку зрения, должны уйти из преподавания.

Заметил, что в среде педагогов институт стукачества расцвел. И многие как раз решили сделать карьеру как публичные и лояльные власти педагоги. В нашем городе могут сменить педагогов по политическим мотивам и на их место назначить али тех, которые ходят на провластные митинги.

"Я всерьез стал опасаться доноса"

Была коллега, с которой мы общались хорошо по работе, я был уверен, что у нас одинаковые взгляды, и тут неожиданно в разговоре она мне говорит: "нацистская нация должна быть уничтожена". Я поспорил, конечно, с ней, но потом увидел, что она удалила меня извсех соцсетей, и больше мы не общались.

Я перестал носить военный билет и спрятал его. Стараюсь не обсуждать ни с кем свою военную специальность. В соцсетях я и раньше не писал ничего необычного, я соблюдаю профстандарт для педагогов, и у меня очень рядовой контент. Но репосты на сборы денег военным я никогда не делал и не планирую.

Среди моих друзей больше тех, кто настроен антивоенно, но есть те, про которых я знаю, что они подписаны на "зет"-каналы. С ними тему войны вообще не обсуждаем и не разговариваем о политике вообще.

Для себя я решил, что буду больше работать в общественных объединениях и развивать различные мероприятия, где я могу минимизировать военно-пропагандистскую повестку.

Военно-патриотическая повестка была введена срочно, но при этом она не модерируется и никак не отслеживается. Многие педагоги поняли, что это временно и что туда не стоит особо углубляться. Кроме этого, многие педагоги уже сейчас видят этическую проблему в том, чтобы рассказывать, как хорошо "умирать за страну" перегруженным учебным процессом подросткам, у которых к тому же могут быть отцы на войне. В обществе об учителях сложилось нелестное представление: мол, "вы там бюллетени вбрасываете", или что "учителя хуже ментов", "воспитывают из детей фашистов". Всем хочется найти виноватых, понимаю. Но никто не хочет говорить о том, что огромное количество людей противостоит системе и делает это молча и незаметно.