Революция без общества: так дракона не убьешь

Как со стороны власти, так и изнутри оппозиции часто можно слышать, что у оппозиционных политиков нет "позитивной программы" – конкретного плана работы того правительства, которое придет на смену путинскому режиму. Книга Михаила Ходорковского "Как убить дракона?" – своего рода ответ на эту критику. Вопреки подзаголовку "Пособие для начинающих революционеров", книга посвящена не столько рецептам свержения режима (их там фактически нет), сколько вопросам построения новой власти после его падения. Описывая свое видение будущих развилок и вызовов для постпутинской России, Ходорковский предлагает и свои ответы на них. А это именно то, о чем так часто просят оппозиционных лидеров.

Тем не менее за год, прошедший с выхода книги на русском языке, она так и не стала предметом широкого обсуждения или манифестом какого-то политического движения – несмотря на популярность разбираемых в ней вопросов, конкретность предлагаемых решений и медийность автора. В этом смысле она разделила судьбу многих других попыток оппозиции предложить "позитивную программу" (из недавнего – "15 пунктов" Алексея Навального и "Нормальная Россия будущего" Федора Крашенинникова и Владимира Милова). И все же на примере книги Ходорковского лучше всего можно понять, почему программные разработки оппозиции не становятся фактором реальной политики.

Как нам обустроить Россию

То, что книга Ходорковского не вызвала широкого интереса в оппозиционной среде и не оказала на нее существенного влияния, нельзя объяснить банальностью или поверхностностью материала. Напротив, этой книге следует отдать должное: в отличие от большинства текстов в этом жанре, она содержит не только привычные оппозиционные лозунги, но и конкретные предложения по реформированию режима и социально-экономической системы России, основанные на анализе существующего положения вещей.

Ходорковский атакует господствующие в оппозиции наивные представления о постпутинской России как о tabula rasa, где можно будет беспрепятственно построить "нормальную либеральную демократию" западного образца. Он показывает, что реформы потребуют решения сложных вопросов, с которыми мы можем не справиться. Российская оппозиция исходит из того, что базовые рецепты "Прекрасной России Будущего" и так хорошо известны и не требуют отдельной проработки. Ходорковский считает это представление ошибкой и предлагает свои знания и опыт для ее исправления. По его мнению, падение путинского режима – это дело времени, тогда как реальная задача для оппозиции заключается в том, чтобы подготовиться к созидательной работе на его руинах.

Главными актором революции должны стать оппозиционные политические силы, способные объединиться друг с другом в большую коалицию

В частности, Ходорковский показывает, что за типичными общими словами о честных выборах, независимой судебной системе и защите частной собственности в действительности стоят сложнейшие управленческие задачи и столкновения между интересами разных общественных групп, которые будет не так просто уладить. Анализу возможных вариантов решения этих задач с их преимуществами и издержками посвящена большая часть книги.

Подобная работа – шаг вперед по меркам российской оппозиционной дискуссии, которая зациклена на личности Путина и обращает мало внимания на другие проблемы страны. Понятно, что у такого анализа всегда найдется достаточно критиков, и чем конкретнее предложения автора, тем больше они вызывают разногласий. Но интересующий нас здесь парадокс в том и состоит, что широкой дискуссии о содержании этих предложений так и не случилось. Пока все выглядит так, что они оказались просто никому не нужны.

Кто будет делать революцию?

Пожалуй, самый провокативный тезис книги в том, что на пути к свободе и демократии Россия неизбежно должна пройти революцию. Под революцией Ходорковский понимает "глубочайшую перестройку фундаментальных основ жизни общества, которая изменяет вектор его исторического развития". С оговоркой: "Сопровождается ли такая перестройка основ социальными взрывами или проходит почти бесшумно – уже второй вопрос". В умеренной либеральной среде слово "революция" все еще ассоциируется преимущественно с потрясениями, насилием и внесудебными расправами, которые не могут заложить основу либерального режима. Ходорковский многократно оговаривается, что тоже считает революцию неприятной вещью, но призывает принять ее неизбежность на пути к серьезным переменам.

Но кто, согласно Ходорковскому, те люди, которые должны сделать революцию? Прямого ответа на этот вопрос в книге нет, поэтому мы вынуждены положиться на собственную интерпретацию.

Свои рассуждения на эту тему Ходорковский начинает откровенно: "Подавляющему числу людей комфортно жить при драконе до самого последнего дня, того самого дня, когда их или их близких убьют, арестуют или выбросят на улицу из уютной обывательской скорлупы. Любовь к дракону – естественное состояние обывателя, и именно она является главной проблемой любого переходного периода от диктатуры к демократии". То есть подавляющее большинство людей в стране – это обыватели, которых все устраивает, поэтому они не могут быть движущей силой революции.

"Любовь к дракону – естественное состояние обывателя"

При этом Ходорковский не подразумевает и исключительно "революцию сверху", то есть бунт внутри элит при пассивном согласии народных масс. Главными актором революции, по Ходорковскому, должны стать некие оппозиционные политические силы, способные организовывать протесты и объединиться друг с другом в большую коалицию: "многопартийный, многоликий протест – собрание разноголосых политических групп". Такие силы должны вести как подпольную работу для подготовки восстания внутри России, так и легальную работу с общественным мнением через медиа, находящиеся за границей, и через тех сомневающихся, которым "режим пока позволяет писать и говорить".

Такая коалиция должна быть достаточно влиятельной и мудрой, чтобы к ней могли присоединяться силовики – вооруженные формирования, которые, по мнению Ходорковского, сами начнут отступаться от путинского режима по мере его разложения. Перешедшие на сторону революции силовики смогут создать угрозу насилия, которая предотвратит (или минимизирует) масштабное революционное насилие и гражданскую войну.

Коалиция без "необольшевизма"

Созданию такой коалиции мешает "необольшевизм": так Ходорковский называет некое радикальное течение в протестном движении, нацеленное "​​на создание в буквальном смысле слова армии единомышленников, которая готова слаженно и организованно действовать по команде из единого центра". "Необольшевики" строят идеологически и организационно однородное монопартийное движение, которое относится к любым союзникам как к тактическим попутчикам.

Своей непримиримостью ко всем несогласным "необольшевизм" оказывает услугу власти, раскалывая протестное движение, и одновременно способствует наступлению насильственного сценария революции. Но самое опасное, что несет "необольшевизм" – это риск перерождения диктатуры в случае его победы: "Тот, кто на этапе подготовки революции готов к компромиссам, и после революции будет к ним готов. А тот, кто отрицает компромисс на стадии революции, тем более будет отрицать его после революции и станет революционным диктатором". Через всю книгу проходит мысль о перезапуске истории России и исправлении исторических ошибок. Видимо, термин "необольшевизм" работает в той же исторической аналогии: Ходорковский как бы призывает не повторять ошибки 1917 года, в результате которых родилась большевистская диктатура.

Несмотря на то, что в своей книге Ходорковский нигде не упоминает фамилии конкретных политиков и названия политических организаций, можно предположить, что к "необольшевизму" он относит Алексея Навального и его команду, а к политическим силам, которые должны образовать коалицию, – участников оппозиционных форумов в Европе и подписантов "Берлинской декларации".

Навальный и его команда не принимают участия в многочисленных попытках построения оппозиционных (антивоенных) коалиций и не скрывают своего скептицизма в отношении большинства политиков, которых пытается объединить Ходорковский. Кроме того, Навальный жестко критиковал Ходорковского за прием на работу бывшего помощника главы Башкортостана Ростислава Мурзагулова, занимавшегося в том числе раскруткой дела против Лилии Чанышевой. Рассуждая о компромиссах и необходимости сотрудничества с людьми из действующей элиты, Ходорковский на страницах книги явно отвечает на это и другие обвинения в свой адрес.

Таким образом, книга адресована оппозиционным политикам и организациям, которые должны, согласно Ходорковскому, объединиться вокруг задач неизбежной революции: свержения путинского режима и немедленного установления на его месте переходного правительства, способного создать условия для развития устойчивой либеральной демократии западного типа. Такие оппозиционные политики должны быть открыты к сотрудничеству с колеблющимися членами действующей элиты и вовлечению их в революцию. Полемически книга направлена против тех оппозиционеров, которые не считают такое сотрудничество полезным и необходимым и не хотят объединяться в коалицию с Ходорковским и его сторонниками (прежде всего против навальнистов).

Трудно оценить, в какой степени книга достигла своих целей за год, прошедший с момента ее выхода. Однако на примере недавней масштабной дискуссии об участии оппозиции в президентских выборах, в центре которой был заочный спор между Максимом Кацем и Алексеем Навальным, мы едва ли видим хоть какие-то ссылки на нее. Если эта книга написана для оппозиционных лидеров, которые должны делать революцию, то почему они не используют ее? Несмотря на содержательную проработанность, прагматичность и выверенную политическую позицию, она, судя по всему, так и не стала пособием для тех, на кого рассчитывает Ходорковский. Предположу, что причина в одной базовой предпосылке, из которой исходит автор.

Кому интересно, что предлагает оппозиция?

Ходорковский исходит из того, что народ или общество (в широком смысле слова) не является действующим лицом революции и вообще политики. Все его рассуждения направлены на работу с разного рода элитами – медийными политиками, бизнесменами, чиновниками и даже силовиками – но никак не с "населением", "обывателями", которые, как он считает, будут лояльны любому режиму. Политика же является делом элитных групп, обладающих теми или иными ресурсами и конкурирующих между собой.

В его картине мира люди вне элит могут проявить себя в политике только в двух случаях: либо на выборах, либо в социальных протестах. Поэтому переходное правительство должно будет обеспечить, во-первых, электоральную легитимность своих реформ путем проведения выборов, и во-вторых, социальную поддержку "населения" деньгами от сверхдоходов с добычи полезных ископаемых (Ходорковский называет это "социальным государством"). У "населения" нет и не может быть политических интересов и запросов за пределами голосования на выборах. Это "обычные люди", которые заняты своими повседневными – в первую очередь, материальными – проблемами. Им должно быть достаточно правительства, эффективно управляющего экономикой с учетом обратной связи через выборы.

В книге нет буквально ничего о работе оппозиционных политиков с аполитичным большинством российских граждан. Ходорковский оговаривается, что режим держится на политической пассивности большинства, но не делает следующего шага к осознанию необходимости его активизации и реполитизации. Судя по всему, он считает пассивность народа константой, которой оппозиция может воспользоваться для построения либерального режима так же, как ей воспользовался путинский режим в своих целях. Да, для этого она должна завоевать симпатии общественного мнения с помощью своих медиаресурсов и соблазнительной для большинства программы. Но пассивное большинство в этой схеме не становится активным политическим субъектом.

При сохранении ядра путинизма – массовой деполитизации и высокого неравенства – нельзя построить ничего, кроме "путинизма 2.0"

В этом случае для адресатов книги возникает чисто практическая проблема: чем они должны заниматься? Мало у кого есть собственные инструменты влияния на общественное мнение. А программу для них уже написал Ходорковский. В чем тогда роль читателя книги, что она ему предлагает? Ему остается только согласиться с изложенным политическим проектом и пассивно одобрить его. В лучшем случае читатель мог бы перейти на работу в структуры Ходорковского, но и там количество мест всегда ограничено, к тому же такая работа подходит далеко не всем.

Как и в случае всех подобных "позитивных программ" оппозиции, здесь возникает парадокс: даже горячо согласный со всем написанным читатель не может превратить выводы, сделанные из чтения, в действия. Можно возразить, что такие тексты работают не как практические инструкции, а как источник идей и риторических приемов для укрепления своих взглядов и отстаивания их перед другими. Это безусловно важная функция политической публицистики. Но кого должны убеждать читатели этой книги на основании изложенных в ней идей, если работа с аполитичным большинством не предполагается? Только других активистов из своей среды.

Таким образом, книга Ходорковского должна повышать популярность его идей в оппозиционной среде по мере того, как активисты пересказывают друг другу ее положения. Но едва ли это именно то, чего ищут люди в своей политической активности. Активистам важно участвовать в политике, а не пересказывать друг другу взгляды кого-то, кто не считает их акторами. Поэтому влияние книги гораздо скромнее чем то, на что она претендует.

Но, разумеется, нас волнует не судьба самой книги, а изложенный в ней проект. Он может быть симпатичен элитным группам, которым явным образом и адресован. Но могут ли какие-либо элитные группы построить свободную демократическую систему, если абсолютному большинству граждан в их картине мира отводится пассивная роль получателей государственных выплат в обмен на одобрение политики правительства и голоса за него на выборах? Опыт постсоветской истории, к которой так любит обращаться Ходорковский, демонстрирует, что декларативной приверженности неким принципам со стороны элит недостаточно для воплощения их в жизнь, как недостаточно и мудрого конституционного дизайна, который должны разработать эти элиты для сдерживания самих себя.

Есть подозрение, что при сохранении ядра путинизма – массовой деполитизации и высокого неравенства – нельзя построить ничего, кроме "путинизма 2.0". Представитель оппозиционной элиты, который хочет консолидировать других лидеров вокруг себя и сотрудничать с открытой ему частью режима, закономерно не вызывает большого интереса среди тех, кому в этой конструкции отведена статичная роль. В нашем глубоко деполитизированном обществе демократическая политика неизбежно должна быть направлена на реполитизацию той огромной части общества, которая оказалась отчуждена от политической системы. Элитистский политический проект Ходорковского отвергает такую задачу, вступая в противоречия с собственными демократическими декларациями.