Гаага ждет: каким будет военный трибунал над Россией

С начала полномасштабной войны в Украине прошло более полутора лет, и рассчитывать на то, что она скоро закончится, пока не приходится. Однако вопрос о привлечении России к ответственности уже сейчас встает между Украиной и ее международными союзниками. Как именно будет организован суд над российскими военными преступниками? Какие именно преступления должны быть расследованы? Какую роль в этом процессе будут играть международные организации? Чтобы разобраться в этих вопросах, oDR обратился к украинским и международным экспертам по проведению военных трибуналов.

На данный момент существует несколько проектов трибуналов в отношении России: как по расследованию непосредственного акта вторжения в Украину, так и по совершенным военным преступлениям. Окончательное решение о формате будет принято по результатам переговоров, которые Украина ведет на международном уровне.

Военные преступления могут рассматривать суды, созданные в рамках Международного уголовного суда (МУС) или Организации Объединенных Наций. Кроме того, существует перспектива создания так называемого "гибридного" формата: суда с юрисдикцией, находящейся одновременно в Украине, какой-либо другой стране и на международном уровне. Штат сотрудников в этом случае должен состоять из украинских и международных юристов. В случае с Украиной возможно также создание специального трибунала – суда, признанного ООН, и занимающегося преследованием России за вторжение как таковое.

В каждом из форматов трибунала могут появиться сложности – от неспособности обеспечить легитимность судебного преследования за международные военные преступления до неспособности преодолеть существующие принципы личной неприкосновенности высших должностных лиц.

Специальный трибунал

Украинское правительство предпочитает вариант специального трибунала – суда, занимающегося преследованием России исключительно по преступлению агрессии. Согласно резолюции ООН от 14 декабря 1974, преступление агрессии подразумевает посягательство одного государства на целостность другого. Учитывая, что решение о вторжении принимается на высоких уровнях власти, оно также требует привлечения к ответственности высокопоставленных должностных лиц.

Создание нового международного института, который будет преследовать только преступление агрессии как таковое, позволит ликвидировать пробел в системе международного правосудия в отношении именно этого преступления, поясняет посол по особым поручениям МИД Украины Антон Кориневич, работающий над созданием проекта так называемого специального трибунала.

По его словам, ни один наднациональный суд не обладает полной юрисдикцией для преследования стран за нарушение территориальной целостности – даже МУС, который изначально не был создан для преследования за преступление агрессии. Напротив, три других основных международных военных преступления (военные преступления, геноцид и преступления против человечности) уже преследуются МУС и национальной системой правосудия Украины.

Сомнительная легитимность

Пока что 18 месяцев дипломатической работы не принесли результатов – вероятно, потому, что такое расследование может стать прецедентом в отношении других государств, нарушающих принцип территориальной целостности. Не все союзники Украины хотят этого – в первую очередь США с их собственным послужным списком преступлений агрессии.

"Некоторые наши партнеры опасаются, что прецедент [создания специального трибунала] будет использован против них, поскольку они также ведут военные кампании за рубежом. И мы должны честно говорить об этом, – заявил в конце августа заместитель руководителя Администрации Президента Украины Андрей Смирнов. – Доктрина международного права находится в заложниках у глобальной политики и геополитики".

По мнению доцентки кафедры международного права Американского университета в Париже Шарон Вайль, международное сообщество также может посчитать, что украинские власти не располагают достаточным бюджетом, возможностями и беспристрастностью для единоличного преследования России.

Еще одна возможная причина, по которой страны ООН не готовы к созданию трибунала, способного преследовать любое государство за акт вторжения, заключается в том, что многие страны до сих пор не ратифицировали Римский статут, на основании которого был создан МУС.

Доктрина международного права находится в заложниках у глобальной политики и геополитики

Чтобы МУС мог преследовать Россию за преступление агрессии, Россия должна ратифицировать кампальские поправки. Эти изменения к Римскому статуту, принятые в 2010 году, определяют тип юрисдикции МУС в отношении государств, ратифицировавших Римский статут, когда речь идет о преступлении агрессии.

В то же время Украина частично признала юрисдикцию МУС в отношении преступлений против человечности, геноцида и военных преступлений. Однако фактически она не ратифицировала Римский статут, включая кампальские поправки.

Если Украина откажется ратифицировать Римский статут, то специальный трибунал по преступлению агрессии может стать единственным органом, обладающим юрисдикцией для преодоления принципа "личного иммунитета" в международном праве, обычно защищающего высокопоставленных чиновников от международного судебного преследования.

Впрочем, судебное преследование России осложняется не только проблемами во взаимодействии норм и институтов международного права. Шарон Вайль предполагает, что роль играют и практические соображения.

Ордер на арест президента России Владимира Путина, выданный МУС в марте 2023 года, был основан на обвинениях в депортации украинских детей в Россию. Наличие этого ордера, по мнению Вайль, означает, что "нет абсолютно никакой логики" в том, чтобы параллельно с МУС создавать еще одно учреждение для преследования Путина, а затем выдавать второй ордер на арест российского президента. "Траты и усилия здесь потребуются огромные, а легитимность у этого процесса будет сомнительная", – поясняет Вайль.

Гибридный трибунал

Создание гибридного трибунала может быть выгодно Украине с практической точки зрения, поскольку поможет заполнить правовые и логистические пробелы в украинском законодательстве и судебной системе страны. Главный сторонник Украины – США – поддерживает именно такой формат.

В начале полномасштабного вторжения России, сразу после того, как правоохранительная система Украины начала документировать и расследовать российские преступления в освобожденных Киевской и Черниговской областях, стало ясно, что национальное законодательство Украины "не гармонизировано ни с международным гуманитарным правом, ни с другими нормами, связанными с расследованием наиболее серьезных международных преступлений", отмечает аналитик консалтинговой компании Ukrainian Legal Advisory Group Ари Мора.

Это означает, что применить нормы международного гуманитарного права при расследовании и судебном преследовании российских военных за преступления в Украине будет очень сложно. "Из-за этого качество расследования [военных преступлений] сильно страдает", – говорит Мора.

Например, в украинском уголовном законодательстве о "нарушении законов и обычаев войны" нет четкого определения военных преступлений, что приводит к их неправильной классификации. Кроме того, до недавнего времени в украинском законодательстве существовали ограничения по срокам расследования тяжких преступлений, в результате чего такие многие военные преступления, включая возможные убийства, похищения и пытки, оставались нерасследованными.

В то же время существует и другая проблема: национальная правоохранительная и судебная система Украины просто не в состоянии справиться с количеством преступлений, совершаемых Россией. А МУС, с его "ограниченной юрисдикцией и мандатами", осуществляет судебное преследование только по делам, связанным с высокопоставленными обвиняемыми, говорит Мора.

Правоохранительная и судебная система Украины просто не в состоянии справиться с количеством преступлений, совершаемых Россией

Генеральная прокуратура Украины получает поддержку от Великобритании, США и ЕС в сборе доказательств и преследовании российских военных преступлений в Украине на уровне рядовых военных. Но остается важный пробел: пласт преступлений в отношении исполнителей среднего звена и косвенных исполнителей – командиров и начальников, отдававших приказы.

"На национальном уровне разобраться с [этими преступлениями] будет очень сложно, а МУС тоже вряд ли будет заниматься их преследованием", – поясняет Мора.

Оптимальным решением, по его мнению, был бы гибридный трибунал, способный решить все эти проблемы, сняв нагрузку по преследованию тысяч военных преступлений с правовой системы Украины и обеспечив при этом эффективное правосудие в соответствии с международным законодательством.

Тем не менее, украинские власти выступают категорически против гибридного трибунала. Владимир Зеленский опасается, что такой суд, состоящий из украинских судей и являющийся "уменьшенной" версией международного трибунала, не будет обладать необходимой легитимностью для уголовного преследования Владимира Путина.

Кроме того, в рамках гибридного трибунала обе стороны могут быть привлечены к ответственности за военные преступления в конкретном конфликте. Поэтому, по словам Шарон Вайль, Украина тоже может оказаться на скамье подсудимых.